Гном

The Gnome

Это всё было на самом деле.

Пятница. Февраль. Зашел в пивнушку после работы. Хотелось выпить одну маленькую бутылочку, и потом, конечно, сразу домой. Я был сонным, очень уставшим. Вообще плохо переношу нашу российскую зиму. Следовало родиться где-нибудь на Мальдивах. Что бы я ни делал, зимой мне все время кажется, что я просто сплю. Я во сне. В белом-белом-белом сне.

Я взял пиво и подошел к металлическому столику с серой столешницей. Стульев возле него не было, поэтому я решил пить стоя. Плевать, что в ногах правды нет. Правда вообще непонятно где. В пивнушке, помимо меня, находились только какой-то парень лет двадцати и странный старик. Очень странный старик. Я назвал его про себя Гномом. Потому что он был одет в дурацкий длинный красный колпак (хотя Новый год и даже старый Новый год уже давно прошли). Старик был коренастым, низенького роста, у него сильно торчали уши. Ну натурально Гном.

Его лицо было таким старым, таким морщинистым. Казалось, ему лет сто пятьдесят. Одет он был в серые брюки и черную рубашку. Брюки поддерживались забавными синими подтяжками. Странный старик, да. Я смотрел на него. Залип. Смотрел. Смотрел. Старик будто бы уловил этот настырный взгляд. Подошел со своим темным пивом вплотную. Я был выше него чуть не на две головы. Он сказал:

— Что так смотришь? — голос был грубым, хрипловатым. — Знаю, неважно выгляжу. Но это неудивительно. Ведь я умер. Девятнадцать лет назад. И это не метафора какая-то красивая. Я действительно умер.

«Поехавший, — решил я. — Поехавший странный старикан».

— Меня похоронили на Первомайском кладбище представители городских служб. Там лежит мой труп. Над могилкой стоит безымянный крест. Я всю жизнь прожил в Энске. В этом маленьком стремном городке. И после смерти я тоже здесь… Он улыбнулся и обнажил свои желтые зубы. Между ними виднелись большие черные-черные щели. В эти щели, казалось, можно было провалиться. Страшный старый туземец. Он, наверно, уже сто тысяч лет обитает во дворах по соседству. Старый туземец, сошедший с ума. Сейчас начнет клянчить деньги или, может, попросит угостить пивом. Ай, ладно.

Старик продолжал:

— Я знаю этот город наизусть, как стихотворение. Не очень-то красивое стихотворение. Ты видишь одинокого мертвеца, но не удивляйся.

Он говорил неожиданные вещи, и было что-то чарующее в его интонациях и словах. Я решил (то ли в шутку, то ли всерьез) поддержать разговор:

— Умерли, говорите? И как там после смерти?

Молчание.

— Я могу много чего рассказать, — вдруг, спустя примерно две минуты после моего вопроса, молвил он. — Послушаешь?

All this actually happened

It's a Friday in February. I pop into a local dive after work for a quick brewsky. The plan was to knock back one little beer and then head straight home, of course. I'm feeling drowsy and exhausted. These Russian winters are extremely hard on me — I don't do well with them at all. Sometimes I think I should've been born in the Maldives somewhere. No matter what I do, I feel like I sleep my way through every winter. Like I'm in a dream — a really, really, really white dream.

I grab my beer and head towards a metal table with a gray top. There are no chairs around it, so I decide to drink standing. In case I have to make a run for it, I think to myself and giggle. Won't be much of a race, I think, looking around. Besides me, there were only two other patrons — a guy in his twenties and this strange old man. A really strange old man. In my mind, I baptized him the Gnome because he was wearing this stupid long, red pointed hat (even though Christmas had long since passed). He was stocky, on the short side, and his ears jutted out from under the brim. In other words, a textbook gnome.

His face was so old and wrinkled that he looked to be 150. He was wearing a black shirt and gray pants held up by these funny blue suspenders. Indeed, a strange old man. I looked over at him and fixed my gaze on him. I just couldn't take my eyes off him. I kept staring and staring until — as if in response to my insistent stare — he marches right up to me, dark beer in hand, gets right up in my grill and asks, "Why are you looking at me like that?"

Mind you, I'm damn near two heads taller than him.

In a gruff, husky voice, he adds, "I know I'm not much to look at, but that's par for the course. You see, I'm dead. Died nineteen years ago. And I don't mean that in some corny, metaphoric sense. No, I'm actually dead."

This guy is an absolute nut job! I conclude ...a weird, crazy, old fart.

"I was buried in Pervomaisk Cemetery by city officials. That's where my corpse lies — in a grave marked by a nameless cross. I lived in N-sk my entire life... in this Podunk, armpit of a town. And even in death, here I am..." At that, he smiled, baring a mouthful of yellow teeth spaced out like chairs around a table, with pitch-black gaps big enough to drive a truck through, the hideous geezer. He's probably been squatting in local yards for the past century. Absolutely bonkers! Next, he'll be hitting me up for a handout or a beer. Oh well, whatever.

He went on...

"I know this city like the back of my hand, or rather like a poem... and not a very pretty one at that. What you see standing before you is one lonely old man. And no wonder."

What followed was an extraordinary account, recounted with a certain charm in the undulation of his words and his captivating tone. And for some reason, be it in jest or in earnest, I decided to egg on the conversation.

"Dead, you say. So what's it like being dead?"

Crickets.

Then suddenly after about two minutes, he comes out with, "If you want me to answer that question, there's a lot for me to unpack. Are you up for it?"